Декан философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова назвал Facebook тоталитаризмом нового типа. Фото с сайта: www.kp.md

Беседа с деканом философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Владимиром Васильевичем Мироновым в эфире радиостанции «Русская служба новостей» об актуальных событиях, современных угрозах, медийном пространстве и манипуляциях с помощью социальных сетей и поисковых систем.

С. КОРОЛЕВ: Всем доброго вечера, в программе сегодня Владимир Миронов, декан философского факультета МГУ. Владимир Васильевич, здравствуйте.

В. МИРОНОВ: Здравствуйте.

С. КОРОЛЕВ: Много вопросов к Вам, сегодня насыщенный событиями день. Наверное, больше всего было комментариев. Не само событие – оно совершилось ночью: отклонена резолюция Совбеза ООН о создании трибунала по Boeing, Россия наложила сво вето. Появились комментарии: «Ах, раз они не хотят суда, значит, рыльце в пушку, значит, в чем-то виноваты». Наш МИД высказался по этому поводу: «Какой суд, ещ расследование не завершено». У Яценюка, как он говорит, есть план Б. Как Вы считаете, что будет дальше? Узнаем ли мы вообще когда-нибудь правду о том, что случилось в небе над Донецкой областью?

В. МИРОНОВ: Во-первых, я поддерживаю позицию, которую занимает сегодня наша власть, которая действительно не идет на компромиссы. Поскольку мы считаем, что у нас есть определенные доказательства какой-то версии. А дальше все развивается, к сожалению, по медийным конструкциям. Сегодня событием является не сам факт, даже если он был, а то, как его сконструируют. И ясно совершенно, что сконструируют его совершенно определенным образом. И понятно, что большая вероятность, что в случае проведения трибунала, если он состоится без нашего участия – а так видимо и будет, – конечно, там виновник будет назван в лице нашей страны, к сожалению. Но я думаю, здесь тоже не стоит особо беспокоиться, просто надо понять, что таковы реалии. И надо просто вести политику о том, что это медийная конструкция.

С. КОРОЛЕВ: Хорошо, нам надо отвечать тем же самым? Например, уже звучат предложения: «Давайте устроим свой собственный международный трибунал, на основе БРИКС, например, или на основе международного союза, на основе других международных институций».

В. МИРОНОВ: Мне показалось, что это скорее подростковая реакция. Другое дело, что надо каким-то образом показать все те аргументы, которые звучали в течение года. Конечно, их неплохо было бы собрать и на какой-то мощной информационной площадке показать все реальные обоснования и доказательства той версии, которые мы имеем. Это должен быть не трибунал.

С. КОРОЛЕВ: Спикер Государственной Думы Сергей Нарышкин выступил сегодня с довольно громким заявлением в интервью «Известиям». Он сказал, что Третья мировая война была бы последней для человечества. Он объяснял, чем вызвано укрепление российского оборонного потенциала. И все финансовые решения, которые принимаются для того, чтобы не допустить войны, говорит Сергей Нарышкин. Но сам посыл, «Третья мировая война была бы последней для человечества», означает, что угроза действительно реальна. А может быть, мы уже не на пороге, а внутри?

В. МИРОНОВ: Во-первых, угроза, наверное, действительно существует. А главное – мы перешли в некоторый другой тип войн, который сопряжен с очень большой информативной войной по обе стороны. Ясно, что такая ситуация очень зыбкого баланса может просто на каком-то этапе привести к взрыву. Не дай бог конечно, чтобы это состоялось. Но я последнее время думал – и наверное, это не очень популярно прозвучит, – само разрушение Советского Союза в свое время, как к этому ни относиться – ностальгически, плохо или хорошо. Получилось ведь, что вместо одной большой границы, куда вкладывались определнные деньги, мы получили кучу-кучу разных границ, не очень эффективных затрат на вооружение, сами частично обеднели.

И ясно, что сегодня потенциал нашей страны хотя и поднялся за последние годы, но он является таковым, что с ним можно воевать. И, слава богу, в последние годы правительство перешло к укреплению обороноспособности, потому что, действительно, такая вероятность есть. Я не думаю, что это война в полном масштабе, но то, что серьезная угроза военных вмешательств разного типа.

С. КОРОЛЕВ: Вы говорите, война нового типа – информационная. А еще какая? В культурном пространстве то, что сейчас происходит, можно назвать войной? Это война кого и с кем? Возможно, цивилизационная война, или война идей.

В. МИРОНОВ: Сегодня культуры погрузились в единое медийное пространство. А законы этого медийного пространства не совсем случайны. Они часто навязаны той страной, которая сильна в технологическом отношении. Но мы понимаем, что социальные сети не мы создавали. И ясно, что доминируют там те регионы и страны, которые их создавали. Мы это пропустили на определенном этапе, можно по этому поводу кусать локти. И этот «коммуникационный мешок», в который погрузились все страны, он, при внешней большой демократичности, достаточно легко управляем. И может быть, это даже тоталитаризм нового типа. Некоторые учные и пишут, что это новые империи, которые при внешней демократичности, при внешней возможности высказать свое мнение создают очень манипулируемую среду.

С. КОРОЛЕВ: Я попробую немного приземлить. Facebook – это тоталитаризм нового типа, Вы это имеете в виду?

В. МИРОНОВ: Да, я имею в виду Facebook. Не в прямом смысле, что там закрывают что-то и так далее. А в том смысле, что это хорошая манипуляционная среда. То есть нам кажется, что мы там свободны. Но мы знаем, что даже поисковая система Facebook и Google работают, подстраиваясь под каждого индивида. И какие здесь возможности подстраивания и направления людей в разные стороны – это безграничные вещи. Фантасты очень много об этом пишут.

С. КОРОЛЕВ: Фантасты. А есть кто-то, кто наиболее близок к реальности?

В. МИРОНОВ: Даже если вы в AppStore возьмте роман «Хакер» молодежный, там блестяще это описывается. Как информация становится денежным товаром не в современном даже смысле. А как начинают этим манипулировать – продавая, делая заговоры. Там описываются многие вещи, которые реально были. Такие вещи есть. Совершенно ясно, что это мощнейшая манипуляционная среда. Причем интересно то, что она внешне кажется очень социализированной – социальная сеть. А на самом деле – они в реальности не социализированы. Они социализированы этой сетью. Эта сеть их направляет, и направить может куда угодно. Мы видели и оранжевые революции, где такого рода сеть и такого рода коммуникация играла большую роль. Это новые реалии.

С. КОРОЛЕВ: Опасность, о которой Вы сейчас говорите, на государственном уровне оценивается верно?

В. МИРОНОВ: Я думаю, что мы упустили. Я не знаю, кто этим занимается, спецслужбы или какие-то структуры. Я думаю, что мы определенный контроль за этим упустили. Не запреты, а в хорошем смысле контроль. И поэтому мы сейчас получаем такие нюансы, когда любое оскорбление человека, любая провокация в этой сети ставит в неудобное положение самого человека. Ему очень трудно от этого открутиться. Даже на таких не очень опасных вещах. А уж в глобальном масштабе – это безусловно.

С. КОРОЛЕВ: К другой теме обращает нас слушатель Александр Железняков: «Сожжение продуктов – это антихристианское дело». Продолжается эта история. Сегодня пресс-секретарь президента Дмитрий Песков прокомментировал, почему появился приказ об уничтожении товаров, так называемых «санкционных». «Государство обязано это пресекать. Принимать меры для того, чтобы любая контрабанда не наносила экономический ущерб», – сказал пресс-секретарь президента. Но почему не услышали? Ведь многие политики, общественные деятели высказывались за то, чтобы раздать и поделить. Бедных много. Гуманитарный конвой отправляется в Донбасс практически каждую неделю. Есть кому помочь. Зачем сжигать? Это первый вопрос. А второй вопрос – люди не уверены, что сожгут.

В. МИРОНОВ: Я начну со второго. Действительно, неизвестно, где и кто будет сжигать, и где те печи. Мне тоже кажется это странным. Я понимаю в отношении наркотиков. Когда наркотики уничтожают, потому что они наркотики и будут использованы именно в таком виде. Но что касается продуктов – я бы действительно подумал. Сам факт того, что мы их реквизируем, отнимаем, наказываем того, кто их привозит, уже состоялся. И почему бы действительно не направить это в детдома хотя бы или для бедных людей. Понятно, что это очень тонкая вещь, потому что сразу упрек идет в соблюдении принципов, что вы пользуетесь нелегальным. Но я думаю, здесь можно найти компромисс – и, наверное, его найдут.

С. КОРОЛЕВ: Ещ одна история, и тоже с сожжением. Это обращение «фермершы-поджигательницы» – так е уже прозвали коллеги-журналисты. Но выясняется, что не вс так просто. 19-летняя девушка, студентка, записала видеообращение к президенту, на YouТube выложила, в Курской области. Говорит, «кредитов не получить, фермерское хозяйство развивать невозможно. Хранить пшеницу негде, проще сжечь. Что и будет сделано, если Вы не вмешаетесь, Владимир Владимирович».

С одной стороны – сжигают санкционные продукты. С другой стороны – отчаявшиеся фермеры хотят сжигать свои поля, где урожай зерновых еще не собран.

В. МИРОНОВ: Акт отчаяния – это индивидуальный акт. И то, что такого рода вещи могут быть – что с этим поделаешь. К сожалению, это может быть. И мы знаем, это неприятные случаи – люди могут себя и обливать, и так далее. Насколько нужно все время обращаться к центральной власти? Может быть, мы сами всегда приучаем людей, когда у нас действительно иерархичность власти настолько высока, что президенту приходится чуть ли не лично решать вопросы о закупке медикаментов и так далее.

С. КОРОЛЕВ: Владимир Васильевич, но ведь здесь конкретный случай. Если правда то, что записано в этом ролике, потому что есть сомнения. Если человек приходит получать кредит, ему государство обещает со всех голубых экранов телевизионных: импортозамещение, санкции нам нипочем, мы сейчас возродим промышленность, возродим сельское хозяйство. Мы накормим нашу страну, наш народ собственными продуктами. И вот человек воодушевленный идет получать этот льготный кредит, или субсидию, или грант на то, чтобы развить. А ему говорят: президент – там, а тут я принимаю решения, и я тебе ничего не дам. Иди гуляй.

В. МИРОНОВ: Конечно, за это надо наказывать. Вопрос в том, где и когда эти ситуации прекратятся. И, видимо, все наши предшествующие наказания подобного рода поступков настолько незначительны, что люди продолжают это делать. Да, здесь нужно очень жестко обойтись, если все это подтверждается, с теми людьми, которые, видимо, нарушают какие-то законы, не выделяют субсидии.

С. КОРОЛЕВ: Но я-то про другое. Вы начали говорить о том, что это – единственный путь: видео-обращение на Youtube к Владимиру Путину?

В. МИРОНОВ: У нас страна идеократическая, в отличие от многих стран, где действительно иерархичность власти присутствует. И, к сожалению, действительно в некоторых случаях у людей опускаются руки, и они вынуждены обращаться к президенту. Но я не говорю, что это так уж хорошо. Это говорит о том, что отсутствует механизм регулирования и отсутствуют доверенные люди, которые на местах должны заниматься своим делом. Должны быть горизонтали. Как говорил один крупный ученый: вертикали не пересекаются. Нужны горизонтальные связи, нужна местная власть, которая работает. И с не надо спрашивать. И все эти негативные факторы должны каким-то образом концентрироваться, и по ним надо принимать жесткие меры.

С. КОРОЛЕВ: И кто должен сломить эти вертикали?

В. МИРОНОВ: Это сложный вопрос, потому что он сразу опускает нас в вопрос, как вообще конструируются эти системы власти. Как назначаются губернаторы, как губернаторы назначают своих помощников, и так далее. И мы уже видим случаи и отзыва губернаторов, и судебных дел в отношении губернаторов. И мы видим, что, действительно, эта форма не срабатывает. Когда-то мы отошли от выборов и видели, что свои были проблемы, когда преступники становились во главе губерний. Сейчас вроде бы назначения. Но значит, где-то механизм проворачивается, проскальзывает, если такие власти есть.

С. КОРОЛЕВ: Назначение назначением, но сейчас уже снова губернаторов выбирают. В этом году губернаторы активно уходили в отставку, чтобы избираться заново. Переход к этой системе как-то поменяет ситуацию? Потом у нас меняют думские выборы 2016 года. Половина депутатов будут одномандатниками, появляется персональная ответственность. Или нет? Или это вс так, для картинки, а сработает математическое правило, когда от перемены мест слагаемых сумма не изменится?

В. МИРОНОВ: Сложный вопрос Вы задате.

С. КОРОЛЕВ: Он есть, я его и задаю. Я могу по-другому спросить: сколько партий будет в Государственной Думе, как Вы думаете?

В. МИРОНОВ: Я считаю, та конструкция Думы, Совета Федераций, которая реализуется в нашей стране, не очень эффективна. И вообще проблема соотношения демократии и власти. В античности все философы крупные критиковали демократию. При всем при том, что всегда восхищались ею. Такая любопытная ситуация. Поэтому, я думаю, это не самая эффективная форма управления – при всех е достижениях.

С. КОРОЛЕВ: Хорошо, тогда что нам подходит? Сегодня Жириновский был в нашем эфире, он говорит, что монархия.

В. МИРОНОВ: Я бы не назвал это монархией, я бы выстроил систему, которая адекватна нашей стране. Где действительно достаточно серьезная центральная власть.

С. КОРОЛВ: Какая система? Вы бы как е назвали?

В. МИРОНОВ: Если уж брать монархический вариант, я бы назвал это конституционной монархией. Я думаю, это вещь, которая была бы вполне допустима. Другое дело: у нас сегодня были бы нелегитимные монархи. Мы же не можем монарха избирать. По крови, наверное, сейчас мы уже не найдем никого. Поэтому я думаю, что для масштабов такой страны, как эта, это была бы довольно эффективная форма, если бы она развивалась в свое время и дошла бы до этого. Потому что демократия все-таки требует несколько другого этапа построения, другого типа гражданского общества. Но это мое мнение.

С. КОРОЛЕВ: Так Вы поподробнее расскажите, что с нашим обществом не так?

В. МИРОНОВ: У нас не функционирует система власти, отсутствуют горизонтальные связи, отсутствует система местной власти, реализуется централизованное управление часто на уровне указаний. А исполнение всех этих указаний проскальзывает. Но здесь не надо думать, что чистая монархия. Иногда в источниках рассказывают, что для того, чтобы некоторые законы дошли до отдаленных точек, Александр I вставал ночью и доставал курьера, чтобы этот приказ довезли. Потому что если бы он дал его утром, он бы прошел чиновничий аппарат. Во-первых, указ модифицировался бы. Во-вторых, неизвестно, дошел бы он до того, кого нужно.

На этот вопрос трудно ответить. Должно быть сочетание. Достаточно жесткого проведения власти, указов, указов того же президента. И должна быть достаточная самостоятельность с ответственностью местных властей. Как это реализовать – серьезная проблема.

С. КОРОЛЕВ: А в какую сторону мы движемся в этом смысле сейчас?

В. МИРОНОВ: Я думаю, что у нас власть укрепляется. Централизация, как мне кажется, возрастает. Поэтому, я думаю, мы движемся в сторону достаточно жесткой модели государства.

С. КОРОЛЕВ: Что будет с Донбассом?

В. МИРОНОВ: Это больная тема, потому что это двусторонняя проблема. С одной стороны, понятно, что это большая экономическая нагрузка на нашу страну, и экономисты об этом говорят. С другой стороны, для меня как человека это все воспринимается как элемент такой. Наверное, когда вс начиналось, за этим стояла Россия в виде какого-то символа, в виде надежд. И когда мы сегодня понимаем, что Россия идет по пути: Крым действительно наш, а с остальным надо разбираться другими способами; мне чисто по-человечески кажется, что люди оказались в ситуации предательства на индивидуальном уровне.

Я общаюсь с некоторыми нашими коллегами через тот же Facebook. И вчера один мне пишет, что на улице опять трупы, опять двух инвалидов убили. Эти индивидуальные факты, к которым нельзя относиться просто так. Это реальные люди. Но я не представляю, как решить эту проблему. Я представляю, какая нагрузка сейчас на нашей власти, потому что она носит тупиковый характер. Потому что такое ощущение, что вся информационная система ополчилась против страны. Она просто не видит тех реалий, на которые можно было бы обратить внимание. Хотя сейчас начались какие-то брожения.

С. КОРОЛЕВ: Вы имеете в виду французов, итальянцев?

В. МИРОНОВ: Французов, итальянцев, немцев. Я периодически бываю в Германии – совершенно сумасшедшая пропаганда.

С. КОРОЛЕВ: Вы еще не попали ни в какие «черные списки»?

В. МИРОНОВ: Не дай бог.

С. КОРОЛЕВ: То есть Вы боитесь? Некоторые люди гордятся.

В. МИРОНОВ: Вопрос не в этом. Все-таки я отношусь к сфере образования, у нас есть хорошие контакты, у нас есть хорошие дипломы. И понятно, что ты можешь попасть в этот список как случайно, так и неслучайно.

С. КОРОЛЕВ: Почему, сейчас услышат Вас какие-нибудь украинские товарищи и скажут: «Миронов неблагонадежен. А что это он ездит по Германии?»

В. МИРОНОВ: Если так окажется – попаду. Для интереса, моя жена – гражданка Германии, живет здесь с 76-го года, недавно давала интервью: «Почему я осталась в России». Они в тысячу раз большие патриоты, чем многие.

С. КОРОЛЕВ: А почему осталась?

В. МИРОНОВ: Потому что ей нравится наша страна, ей нравятся наши люди, несмотря на все те проблемы, которые возникают и даже сегодня.

С. КОРОЛЕВ: Она стала русской за эти годы?

В. МИРОНОВ: Нет, она гражданка Германии.

С. КОРОЛЕВ: Я имею в виду по духу.

В. МИРОНОВ: Она преподает в университете, свободно владеет русским языком. И я помню, когда были все эти события, она как раз занимала позицию, которая близка и мне и большинству нашей страны.

С. КОРОЛЕВ: Судя по сообщениям, которые пришли от слушателей, тема со сжиганием продуктов затронула больше всего. И не первый день уже люди откликаются, пишут. «Если решительно сжигать, перестанут нарушать, чтобы избежать потерь». «Враги народа всегда поджигают, взрывают». «Давайте, как в Великой Депрессии, сваливать еду горами и сжигать, а бегущих к еде нищих расстреливать. То есть Вы приветствуете нищету и всю связанную с ней деградацию?»

У нас еще есть белые списки, которые опубликованы Министерством культуры Украины. Это список российских и не только артистов, которым рады на Украине. Мы многих попытались обзвонить, реакция разная. Кто-то не хотел вообще с нами общаться. Кто-то с удивлением узнал, что включили в этот список. Олег Басилашвили, например, сказал, что вообще против всяких списков. Не нужно ни черных, ни белых, это только разъединяет народы. Давайте посмотрим, кто в этом списке: Лия Ахеджакова, Сергей Юрский, Валентин Гафт, Михаил Жванецкий, Михаил Ефремов, Олег Басилашвили, Земфира, Арнольд Шварценеггер. Вы удивились, да?

В. МИРОНОВ: Да, неожиданно.

С. КОРОЛЕВ: Ваше отношение после того, как эти люди включены в белый список Украины, изменилось к ним или нет?

В. МИРОНОВ: Вы же привели пример Басилашвили. Здесь же важно, насколько люди знали о составлении этих списков. Но вообще, конечно, игра этими списками, белыми, черными, – это какое-то подростковое сознание. На самом деле есть ряд людей, которых Вы назвали, которые действительно потеряли в глазах людей уважение по каким-то параметрам. Может такое быть? Может. Может это измениться? Может. У нас было нечто похожее. Списков не создавали, но Вы помните, когда был конфликт с Грузией, тоже произошло межевание. Кто-то оказался приехать в Россию, кто-то не хотел ехать в Грузию. Но здесь неприятно, что списки составляют не сами эти люди. Кто составляет списки, любопытно?

С. КОРОЛЕВ: Министерство культуры Украины.

В. МИРОНОВ: Это вообще фантастика. Официальный орган составляет список. Что, мы в ответ должны свой список составлять?

С. КОРОЛЕВ: У них очень много списков, я даже предложил в прямом эфире сегодня создать Министерство списков в Украине. Даже наша радиостанция входит в список нежелательных СМИ. То есть нас туда не пустят, если мы захотим туда поехать работать.

А вообще говоря, какое определение Вы бы дали современной российской интеллигенции? Кто эти люди? О чем они болеют, на что рассчитывают?

В. МИРОНОВ: Интеллигенция России еще с давних времен прожила сложную историю. И там очень много позитивного было и много негативного.

С. КОРОЛЕВ: Вот, например, Макаревич номер один в этом белом списке. Он интеллигент?

В. МИРОНОВ: Для меня сложно сказать. Да, Макаревич – певец, и мы, будучи подростками, чтобы попасть на его концерт, тащили аппаратуру под видом грузчиков, слушали его песни. Но я бы отделил песни, которые создавались этим человеком, и его позицию: это разные вещи. Из того, что я академик, но могу быть абсолютно безграмотным в какой-то сфере, мой академический статус это не прикроет. И то, что кто-то является хорошим композитором и певцом, не может оправдать те или иные политические взгляды. Да, конечно, он имеет на них право, но тогда он должен уметь выслушать критику. И это касается другого. «Свобода одного кончается там, где начинается свобода другого». Здесь нет запрета той же критики. Поэтому я спокойно отношусь. Мне не нравится нынешняя позиция, я думаю, она не очень объективна. Человек имеет на не право, но я е не поддерживаю.

С. КОРОЛЕВ: Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. А Вам не кажется, что белый список – это просто перечисление «пятой колонны»?

В. МИРОНОВ: Жириновский еще сказал, что это враги народа.

С. КОРОЛЕВ: По-разному можно назвать, можно назвать колонной, можно – красным списком. Варианты разные. Непонятен смысл этого списка. Еще раз показать? Да это и так ясно. Можно вообще сказать, что все, кто не попали в черный, оказались в белом, и наоборот. Все, кто оказались в белом, не окажутся в черном. А можно ли перемещаться? Что нужно сделать для того, чтобы из белого списка перейти в черный?

В. МИРОНОВ: Показать на концерте украинский флаг. Я предполагаю.

С. КОРОЛЕВ: Мы сейчас предположили это, и наверняка где-то это может произойти, если уже не произошло. Либо в ту, либо в другую сторону.

Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Евгений. Я хотел задать вопрос по поводу конституционной монархии. В Иордании правящий король – уважаемый человек, с 40-го прервалась его прямая линия, и они выбрали какого-то внучатого племянника, и эта ветвь продолжается. Вопрос даже не в том, чтобы капля крови была, а в самой идее монархии, которая объединила народ в Иордании. И там более-менее благополучная страна. И у нас не стоит ли покопаться в догмах романовской крови, выбрать достойного человека? Это было бы интересно, конституционная монархия, как в Англии, в других странах.

С. КОРОЛЕВ: В Англии скорее декоративная монархия, не очень удачный пример.

СЛУШАТЕЛЬ: Тем не менее, когда Олимпиада начиналась, мы видели, как королеву показывали.

С. КОРОЛЕВ: Спасибо за Вашу точку зрения.

В. МИРОНОВ: Мы же об этом говорили, что вс возможно. Вопрос в том, как это оформить это правовым образом. Если найдется возможность каким-то образом это делать, и найдутся силы, которые будут это делать, это возможно. В Иордании я каждый год бываю. Действительно, прекрасная страна, и, кстати говоря, очень либеральная. Из стран этого типа она одна из самых либеральных.

С. КОРОЛЕВ: Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Артем. Я тоже не против монархии, только я боюсь, что большая часть населения уже выбрала для себя монарха.

С. КОРОЛЕВ: А Вы выбрали для себя?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я для себя не выбрал, но многие же откровенно говорят, что давайте Владимира Владимировича. Я за монарха, я даже готов буду поискать каких-то дальних-дальних родственников, но никак не выдвижение кого-то из действующей власти. Я боюсь, что это может превратиться как раз в выдвижение кого-то из действующей власти.

В. МИРОНОВ: Вы извините, но мы очень часто так делаем. Когда демократия нас устраивает, голосование – это нормально. Большинство проголосовало за. А когда вы приводите контрпример, вас, например, не устраивает кандидат, а за него большинство голосует, вы считаете, что это неправильно. Надо как-то договориться.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я приму, если реально я увижу, что этого человека действительно выбрало большинство, то я готов поддерживать монархию. Я даже пойду наблюдателем на выборы.

В. МИРОНОВ: Я бы сказал другое – истина не имеет отношения к количеству. Сократа осудили демократично. И Гитлер пришел к власти демократично. Здесь очень тонкий вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, потому что часть населения будет слушать телевизор и сделает выбор не на основе общественной души, а просто.

С. КОРОЛЕВ: Большинство, иными словами, иногда заблуждается.

Очень много вопросов от слушателей по поводу конституционной монархии, Вы так его обрисовали – удачный вариант политической ситуации. Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Сергей Алексеевич. Владимир Васильевич, скажите, пожалуйста, Вы согласны с принципом, что власть должна быть едина и неделима, а деление власти на судебную, законодательную и исполнительную должно быть строго функционально? И когда в государстве нет идеологии – это хорошо или плохо?

В. МИРОНОВ: Я согласен с первой частью. А что касается идеологии, у нас действительно формально идеология запрещена, но это не значит, что е не может быть. Здесь требуется уточнение. Идеология вс равно будет. Просто она будет либо чем-то подменена, либо она будет конструироваться. Я против того, чтобы идеологию конструировали какие-то дяди и тети, которых вывозят под Москву, как раньше это было. Они пишут какой-то документ, который называется идеологией. А идеология, по сути – это система взглядов, которая близка тому или иному обществу.

С. КОРОЛЕВ: Наталью Полонскую на царство выдвигают. Пошли уже кандидаты. Вопрос от Вадима: «Сойдутся ли философия и религия»?

В. МИРОНОВ: Во-первых, философия и религия достаточно близки. Куда вы отнесете Фому Аквинского, например. Это и крупнейший теолог, и философ. Просто в основании философии и религии есть разные компоненты. В основе религии лежит вера, а в основе философии – знание. Я своими словами быстро перескажу, когда Христос был распят и толпа кричала: «Сойди с креста, если ты Сын Божий, яви нам чудо». Ответ был каков, совершенно блестящий? «Это очень просто, если явится вам чудо, и вы поверите. Вы сначала поверьте, а потом, может быть, чудо явится». Вот две разные позиции. В основе вера или знание? Но то, что религия и философия часто решают общие проблемы – это факт.

С. КОРОЛЕВ: Тут много пишут о Ваших выпускниках. «Как Вы можете объяснить, что студентка Вашего факультета попыталась убежать в ИГИЛ?». А я напомню, что и Надежда Толоконникова выпускница. Или она не дошла, не получила диплом?

В. МИРОНОВ: Не получила диплом.

С. КОРОЛЕВ: Кого Вы выпускаете в свет?

В. МИРОНОВ: Во-первых, это очень интересная конструкция. Если в стране есть пожары, наркомания, убийства, то они есть везде, а значит, могут быть в любой структуре. В университете, в ВУЗе, дома у вас, не дай бог. Поэтому обобщать и распространять одно действие на всю систему в целом, или на факультет, или университет – это не очень корректно.

С. КОРОЛЕВ: Но люди этим пользуются, говорят: кого Вы выпускаете?

В. МИРОНОВ: Это традиционная вещь, и ясно, что я в эти пережил очень много, когда факультет объявляли чуть ли не источником соответствующей угрозы. И при этом как-то упускают из виду даже объективную сторону, что девушка Караулова встречалась с молодым человеком и общалась с ним за год до университета, что это просто развивалось. Развивалось на почве межличностных отношений. У нас только одно, что мы должны понимать. Что сегодня мир сталкивается с новой опасностью. И это, как вы знаете, не только в одном ВУЗе, а было и в другом ВУЗе, это и в стране происходит. Более того, наша страна более благополучна по сравнению с такими странами, как Франция или Германия, где это приобретает массовый характер. Надо думать, что делать.

С. КОРОЛЕВ: У нас есть ответы функциональные. Что ребята должны знать, что существуют разные религиозные концепции, в том числе экстремистские. Мы должны учить, как обходить это. Но, конечно, здесь гарантий никаких быть не может. Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Петр, Москва. Я недавно Вас слушаю недавно. Во-первых, я услышал «пятая колонна» и понял, что передо мной сидит достаточно образованный человек, член каких-то интересных мне наук.

С. КОРОЛЕВ: Член-корреспондент Российской Академии наук, если Вам интересно.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, спасибо. Я услышал термин «пятая колонна», и он мне не очень понятен. Не могли бы Вы мне свое видение донести.

С. КОРОЛЕВ: Подождите, мы сегодня обсуждали не пятую колонну, а белые и чрные списки, которые создат Министерство культуры Украины.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, но у меня вопрос лично к Владимиру Васильевичу. В мом понимании, люди, которые держат в своих руках богатство, недвижимость, деньги за границей – они относятся к «пятой колонне» или нет? И второй вопрос – про санкции: поддерживаете ли Вы российские антимеры на санкции Запада?

С. КОРОЛЕВ: Мы уже говорили про сжигание санкционных продуктов.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, но мой вопрос в том, поддерживаете ли вы такие меры, или же надо создавать другие условия в нашей стране?

В. МИРОНОВ: С санкциями очень просто. Наши санкции – это ответ на санкции других стран. Не мы начали этот процесс, и это адекватный ответ. И то, и другое, на мой взгляд, плохо. И санкции, которые введены против нас, и санкции, которые мы ввели; но наш шаг ответный. Что касается «пятой колонны» – это термин. Мы его здесь не обсуждали. Он был введен журналистами. Можно по-разному к нему относиться. Фактически это перечень людей, которые кого-то не устраивают. Вы меня можете отнести к «пятой колонне», я вас могу отнести. Это на уровне демагогии.

С. КОРОЛЕВ: Вам нравится этот термин?

В. МИРОНОВ: Не очень нравится.

С. КОРОЛЕВ: Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Нина. Интеллигент – это или есть, или нет. Как талант.

С. КОРОЛЕВ: Фамилию назовете? Кто интеллигент?

СЛУШАТЕЛЬ: У меня такой вопрос: Вы хотели бы, чтобы Вас в «белый список» занесли? И дайте нам проголосовать, куда бы мы хотели. Потому что посмотрите, что делает политика Украины – это фашизм, и люди, которые это поддерживают, такие же фашисты.

В. МИРОНОВ: В белый список, конечно, я не хотел бы попасть.

С. КОРОЛЕВ: А в черный?

В. МИРОНОВ: А в черный – Вы спрашивали. Вообще ни в какие списки не хочется попадать.

С. КОРОЛЕВ: А у нас их только два. Если голосование устраивать, то только два номера. И кстати, хороший вопрос для голосования: в какой список Вы бы хотели попасть? В белый или черный. Знаете как, Нина. Мы завтра в утреннем эфире проведем такое голосование среди аудитории. Слушайте утренний эфир с 8 до 11. Этот вопрос обязательно прозвучит. И Вы узнаете, какова наша аудитория.

Вопрос от слушателя.

СЛУШАТЕЛЯ: Добрый вечер. Меня очень пугает усиление власти церкви в последнее время. И хочу вашего гостя спросить, чего нам ждать в ближайшие лет 10?

В. МИРОНОВ: Я думаю, что не так уж усиливается роль церкви. Есть определенная блокировка этого. Но поживем, посмотрим.

С. КОРОЛЕВ: А чего ждать-то?

В. МИРОНОВ: Я не вижу здесь проблемы.

С. КОРОЛЕВ: Ничего плохого?

В. МИРОНОВ: Вопрос не в том, плохо или хорошо. Например, наш факультет сотрудничает с разными церквями. Не вижу ничего плохого в этом.

С. КОРОЛЕВ: Владимир Миронов, декан философского факультета МГУ, был гостем программы. До встречи, приходите еще. Спасибо..